Евгений Сартинов - Июльская горячка = Неуловимый [СИ]

Юрий не стал задерживаться, подхватил рюкзак, и, со всех ног, кинулся бежать в сторону ближайшего леска. Лишь оказавшись под защитой деревьев, он упал на землю и долго переводил дух. Оглянувшись, он увидел, как его «напарник» неуклюжим крабом выползает из оврага. Судя по движениям Пахомова, тот не собирался бросаться в погоню, скорее всего, просто не мог.

Астафьев начал перебирать содержимое рюкзака. Там оказался котелок, кружка, завернутая в полиэтилен упаковка спичек, теплая камуфляжная куртка, что-то вроде самодельной палатки и небольшой полевой бинокль. Поразмыслив, Юрий повесил на шею бинокль, оставил на месте котелок и кружку, правда, перед этим смял их несколькими ударами ноги. Один коробок спичек положил себе в карман, а остальные поджег, уложив на палатку и рюкзак. В этот импровизированный костер бросил и куртку. Похоже, он чересчур обнаглел, потому что со стороны оврага снова загремели выстрелы, и Юрий бросился на землю. Выглянув из-за дерева, он убедился, что Пахомов преодолел уже половину дистанции до рощи. Юрий начал отползать в глубь леса, а затем поднялся и припустился бежать. Похоже, Иван Матвеевич его все же заметил, потому что опять зазвучали выстрелы. Этот звук очень способствовал резвости бега Астафьева. Проскочив небольшую прогалину между дубравами, Юрий остановился за большим деревом и вскоре услышал что-то похожее на рев разъяренного тигра. Он был готов поклясться, что до него донеслись отдельные матерные слова.

"Прорвало мужика, — с удовлетворением подумал он. — Достал я его, вразнос, наконец-то, пошел, господин майор!"

Что будет дальше делать Пахомов? Но кругом стояла тишина. Посмотрев в бинокль, Юрий заметил между деревьев какое-то движение. «Грибник» уходил куда-то в сторону, и это удивило Астафьева.

"Опять, поди, ловушку готовит", — решил он, но все же последовал за ним, лесной массив надежно укрывал заложника. Вскоре он шел практически след в след за Пахомовым.

Неожиданно Юрий остановился как вкопанный: спина старика больше не маячила в бинокле. Астафьев залег за очередное дерево и затаился. Время от времени он смотрел на часы. Солнце неумолимо клонилось к закату. Лишь спустя долгие минуты, Юрий, покрутив верньер настройки, убедился, что перед ним снова широкая спина в камуфляже. Тихо подобравшись к месту отдыха «грибника», Юрий замедлил шаг и огляделся. Он был наслышан о всяких ловушках, которые могут расставить спецы. Сначала он ничего не увидел, потом заметил какую-то странную выпуклость лесного дерна.

"Мину, что ли, поставил? — недоумевал он. — Но откуда у него мина?"

Решившись, он разгреб руками землю и обнаружил автомат. Сначала Астафьев обрадовался, но, отстегнув магазин, убедился, что тот пуст.

"Вот почему он от него избавился! — понял Юрий. — Не хочет тащить на себе такую тяжесть", — и отправил АКМС на свое место. После чего бросился догонять своего подопечного и скоро сократил дистанцию. Его удивило, что Пахомов шел даже медленней, чем прежде. Вскоре тот вышел на небольшую полянку, и Юрий понял, в чем дело. Похоже, старик, падая в овраг, повредил себе и здоровую ногу и теперь почти не мог передвигаться, хотя и опирался на сучковатую палку. Минут через десять он просто выдохся, сел на упавшее дерево и стал ждать Юрия. Но тот не спешил. Тогда Пахомов крикнул:

— Юра! Оставь меня в покое, иначе я вынужден буду тебя убить! Уходи, я тебя отпускаю!

— Спасибо, конечно. Но мне хочется побыть с вами. Да и убить меня будет сложно, Иван Матвеевич!

— Почему?

— Потому что я этого не хочу!

Пахомов засмеялся.

— Парень, если ты думаешь, что я слабак, то ошибаешься. Впереди ночь, Юра, и это мое время. Уходи, пока я тебе разрешаю. Возьми влево, и через час ты выберешься на дорогу. Она ведет в Кривов.

— Спасибо, Иван Матвеевич, вы всегда были ко мне добры. Но я лучше останусь. У меня есть другое предложение. Кидайте сюда ваш пистолет, и мы пойдем вместе в город. Вам все равно нужна медицинская помощь.

Несколько секунд Пахомов молчал, затем до ушей Юрия донесся его приглушенный возглас:

— Ну, ты и нахал!

— Что делать, Иван Матвеевич, — согласился Астафьев. — Работа у меня такая. Я люблю доводить дело до конца.

Минут через пять Пахомов с трудом двинулся вперед. Шел он по-прежнему медленно, но более уверенно. За ним последовал не расстававшийся с биноклем Астафьев. Время от времени он поглядывал то на часы, то на солнце. Оно уже склонилось за лес и наполнило его первыми, будто неуверенными сумерками. Луна, весь вечер скромно висевшая на небе серебряным диском, сейчас засияла в чернеющем небе включенным прожектором. Ночная прохлада не принесла облегчения, а выпустила на охоту комаров. Еще одно луговое несчастье! В этих местах, обильных озерами и протоками, они водились просто в неисчислимых количествах.

"Да, а ночью придется совсем хреново, — подумал Юрий, тщетно отмахиваясь от очередной эскадрильи кровососущих. — Знал бы, хоть какой-нибудь репеллент с собой взял. А то до утра от меня одни кости останутся. Костер бы развести. Да, это было бы здорово, — Астафьев уже издевался над собой. — Этот хитрый змей может сделать в темноте что угодно, подкрасться и убить или вообще ползком, втихаря оторваться. Наверняка их такому обучали".

В поисках выхода из создавшегося положения Юрий просто сломал голову. Он посматривал на деревья, прикидывая, не забраться ли ему на ночь на одно из них. Но ничего похожего на вековой дуб, хранивший в своем чреве пожитки Пахомова, не попадалось. После долгих раздумий Астафьев решил, что, вряд ли он высидит на ветке всю ночь, не петух ведь на насесте. "Привязаться ремнем, но как? Глупость какая-то лезет в голову".

Все разрешилось само собой. Уже почти в полной темноте он осторожно пробирался вперед, когда неожиданно за частоколом деревьев увидел блеснувшую в лунном свете серебряную полоску воды. Юрий прижался к ближайшему дереву, так прошла минута, другая. От напряжения в висках пульсировала кровь. Лицо продолжали нещадно кусать комары, но он перестал обращать на них внимание. И, наконец, он услышал треск сухой ветки. Пахомов прошел где-то рядом, Юрий даже хорошо рассмотрел его в лунном свете. Он с ужасом подумал о том, как все сложилось, если бы его преследователь не был инвалидом. Они с Колодниковым и Шалимовым, конечно, это не могли просчитать, прикидывая портрет «грибника». Лишь теперь все стало ясно — хромой пожилой человек собирает грибы, что его бояться? Ну, а дальше у женщин шансов просто не было. Как не было бы их сейчас и у Астафьева, попади он в руки своего хромого палача.

Когда Пахомов удалился в темноту и озноб страха прошел, Юрий начал думать о своих дальнейших действиях. Увы, очень немногое приходило ему на ум. Он знал одно: он не пойдет вслед за этим человеком, это верная смерть. И осторожно, буквально по сантиметру, Юрий начал продвигаться к воде. Больше всего он боялся сухих веток и, ставя ногу, сначала осторожно нащупывал, что под ней, а потом уже переносил тяжесть всего тела. Время как бы перестало существовать. Сколько он шел до берега, Юрий не знал, может, десять минут, а может, час.

Но лишь очутившись на берегу, Астафьев понял, в какую ловушку его заманил старик. Это была не то протока, не то залив, плавной дугой огибающий небольшой полуостров. Он не мог уйти ни вправо, ни влево — кругом вода. Трагедия Юрия была в том, что он не умел плавать. Где-то позади маячил Пахомов, а впереди доводящая его до панического ужаса стихия воды. Несколько минут Астафьев, остолбенев, стоял на берегу, потом сообразил, что сейчас, как никогда, хорошо виден на лунной дорожке, и плашмя упал на мягкий, илистый берег.

"Вот сука! Как ловко он меня сюда заманил! — подумал лейтенант. — Но откуда он мог знать, что я боюсь воды?!"

И тут он вспомнил! Когда-то, едва ли не при первой их встрече, Пахомов рассказал очередную байку о несчастном случае при высадке морского десанта. И вот тогда Астафьев чистосердечно признался в своем страхе перед водой.

— Нет, я так не могу. Я лет в пять тонул, сам уже не помню, родители рассказывали, а страх остался. Недалеко от берега поплескаться, это да. Но стоит зайти в воду по грудь, как такой страх нападает…

— Бывает, — кивнул тогда Пахомов. — Встречал я таких несчастных. Это называется аквафобия. Практически неизлечимо. Одного солдатика при мне так и перевели из десанта в стройбат только из-за этого. Так что советую близко к воде не подходить. Разве что дома, к ванне.

"Неужели он помнил этот разговор и целенаправленно вел меня именно сюда?" — недоумевал Юрий. Словно подслушав его мысли, где-то в темноте сухо треснула ветка. Астафьева словно током ударило.

"Идет!" — подумал он. Страх прибавил ему силы и решительности. Ужас перед этим человеком оказался сильнее врожденной фобии, и Юрий начал ногами вперед вползать в теплую, парную воду. Скорее всего, это было озеро или пруд, ни малейшего намека на течение. Его руки неприятно проваливались в мягкий ил, и он с трудом вытаскивал их из чмокающей жижи, упрямо продвигаясь все глубже и глубже. Но, как назло, в этом месте было мелководье, тогда он развернулся и почему-то все так же ногами вперед начал двигаться в сторону ближайших камышовых зарослей. Скоро он почувствовал их упругую преграду и, встав на четвереньки, двинулся дальше. Делал это осторожно, но, видно, не получилось, потому что когда он остановился, то услышал на берегу тяжелые шаги своего врага, сопровождающиеся тихим стоном. Пахомов силой воли мог справиться с болью на полчаса, на час, но потом она прорывалось с еще большей силой. Юрий услышал, как его преследователь остановился, он был совсем близок, метрах в пяти, не более.